любовь-метро
а тебе не слабо? быть моим вдохновением,
перекричать Земфиру беззвучным ртом,
не считаться с моим мнением, быть моим гением,
отложить целый мир на потом.
не дать мне уснуть, не дать мне повода,
чтоб уйти, запахнув пальто на ходу,
/лишние слезы - долгие проводы/
не дай мне накликать беду.
когда я узнала то, что обычно называется историей создания, это стихотворение отказалось выходить из моей головы. история создания в данном случае славится своим продолжением: беду поэтесса себе все-таки накликала и теперь, я надеюсь, счастлива с дорогим мне человеком. а я глазам своим не верю и на всякий случай оглядываюсь по сторонам, чтобы заметить опасность раньше того момента, когда станет поздно. впрочем, верю, что никакой опасности для этой гармонии быть не может.
а историей создания этого поста стала просьба венской - писать в дневнике или прямо, или о себе. и я честно хотела начать с личного местоимения (1 л, ед. ч.). и ничерта у меня не вышло.
с нашего последнего разговора, жень, ничего не изменилось. я все также обижена, все также боюсь наступления прошлогодней осени, за которую на меня обижена ты. и по-прежнему не умею писать о себе.
ты говоришь, что о других писать (чем я и занимаюсь практически ежедневно) может кто угодно. говорить Я! в тысячу раз сложнее. я не маяковский просто. и пишу о том, о чем думаю.наверное, на себя времени не остается. и я знаю, что ты - там - недовольна, что не вышло быть наставником. и чтобы тебя не огорчить, повторяю давно известные тебе вещи.
я бы одевалась в голубое. но, говорят, черное стройнит. вертикальная полоска стройнит еще больше, но это уже совсем извращение. зато спать в голубом получается. и каждое утро я просыпаюсь в голубой комнате и в голубых одеялах. да, я даже летом сплю под толстыми одеялами. где-то читала, что это от одиночества. от одиночества я спасаюсь и мечтами о том, что когда-нибудь у меня будет кошка. чушь все это, конечно, про одиночество, но психологи пишут именно так. все от того же одиночества я рвусь из родного города, потому что другой - далекий - мне почему-то кажется роднее. и периодически я размышляю о переселении душ. особенно тогда, когда читаю северные сказки. быть может, в следующем году поеду в скандинавию. и не вернусь.
я не люблю малый эпистолярный жанр, особенно в режиме онлайн. и никогда не отвечаю на смс. а если отвечаю кому-то - значит, влюблена. редко отвечаю я и на комментарии к моим записям или фотографиям, потому что считаю, что нет ничего глупее, чем по десять раз писать спасибо. я и так всем заранее бесконечно благодарна. впрочем, и с крупными формами дела обстоят довольно сложно: письма я также пишу редко, а те, что от руки и в конвертах с некоторых пор не пишу вовсе. стало быть, плохой я филолог) после каждого порядочного гуманитария должны оставаться километры корреспонденции.
зато я веду дневник, о чем несложно догадаться. и всегда внимательно, но, по большей части молча, читаю своих друзей. по субботам, так сложилось за долгие годы его существования (маленькая тайна). и вообще я очень люблю читать дневники. разумеется, хорошие. они поражают наравне с художественными книгами, а быть может, еще больше.
помимо дневников и книг меня поражают сны, свои собственные. мне постоянно снятся смерти и катастрофы, яркие и детальные. и еще - войны. после таких снов я долго хожу больной и усталой. и совсем не знаю, что с кошмарами делать. и мне очень хочется кому-то обо всем рассказать, но нечестно было бы пугать близких людей, а к случайным прохожим с разговорами не пристают.
по вечерам - вот таким осенним - я открываю окно, укрываюсь пледом (этот подарок все еще хранит запах чужой квартиры, а мне, видимо, нравится себя мучить) и пью твой любимый чай с мелиссой. хотя этот чай уже давно ассоциируется скорее не с тобой, а с экзаменом по теории литературы. а экзамен по теории литературы - это моя ненаписанная книга.
и каждый раз я обещаю себе - и тебе - писать ясно. и каждый раз прячу смысл в сравнениях так, чтобы ты одна и смога прочесть и понять, о чем это. и я очень боюсь (это уже одна из самых страшный моих тайн), что поймет и еще кто-то. особенно тот, о ком все это. и для чего. ведь адресат есть всегда. да, я никогда не пишу просто так.
в кошельке я ношу море моего любимого художника. и снова возвращаюсь к голубому.
перекричать Земфиру беззвучным ртом,
не считаться с моим мнением, быть моим гением,
отложить целый мир на потом.
не дать мне уснуть, не дать мне повода,
чтоб уйти, запахнув пальто на ходу,
/лишние слезы - долгие проводы/
не дай мне накликать беду.
когда я узнала то, что обычно называется историей создания, это стихотворение отказалось выходить из моей головы. история создания в данном случае славится своим продолжением: беду поэтесса себе все-таки накликала и теперь, я надеюсь, счастлива с дорогим мне человеком. а я глазам своим не верю и на всякий случай оглядываюсь по сторонам, чтобы заметить опасность раньше того момента, когда станет поздно. впрочем, верю, что никакой опасности для этой гармонии быть не может.
а историей создания этого поста стала просьба венской - писать в дневнике или прямо, или о себе. и я честно хотела начать с личного местоимения (1 л, ед. ч.). и ничерта у меня не вышло.
с нашего последнего разговора, жень, ничего не изменилось. я все также обижена, все также боюсь наступления прошлогодней осени, за которую на меня обижена ты. и по-прежнему не умею писать о себе.
ты говоришь, что о других писать (чем я и занимаюсь практически ежедневно) может кто угодно. говорить Я! в тысячу раз сложнее. я не маяковский просто. и пишу о том, о чем думаю.наверное, на себя времени не остается. и я знаю, что ты - там - недовольна, что не вышло быть наставником. и чтобы тебя не огорчить, повторяю давно известные тебе вещи.
я бы одевалась в голубое. но, говорят, черное стройнит. вертикальная полоска стройнит еще больше, но это уже совсем извращение. зато спать в голубом получается. и каждое утро я просыпаюсь в голубой комнате и в голубых одеялах. да, я даже летом сплю под толстыми одеялами. где-то читала, что это от одиночества. от одиночества я спасаюсь и мечтами о том, что когда-нибудь у меня будет кошка. чушь все это, конечно, про одиночество, но психологи пишут именно так. все от того же одиночества я рвусь из родного города, потому что другой - далекий - мне почему-то кажется роднее. и периодически я размышляю о переселении душ. особенно тогда, когда читаю северные сказки. быть может, в следующем году поеду в скандинавию. и не вернусь.
я не люблю малый эпистолярный жанр, особенно в режиме онлайн. и никогда не отвечаю на смс. а если отвечаю кому-то - значит, влюблена. редко отвечаю я и на комментарии к моим записям или фотографиям, потому что считаю, что нет ничего глупее, чем по десять раз писать спасибо. я и так всем заранее бесконечно благодарна. впрочем, и с крупными формами дела обстоят довольно сложно: письма я также пишу редко, а те, что от руки и в конвертах с некоторых пор не пишу вовсе. стало быть, плохой я филолог) после каждого порядочного гуманитария должны оставаться километры корреспонденции.
зато я веду дневник, о чем несложно догадаться. и всегда внимательно, но, по большей части молча, читаю своих друзей. по субботам, так сложилось за долгие годы его существования (маленькая тайна). и вообще я очень люблю читать дневники. разумеется, хорошие. они поражают наравне с художественными книгами, а быть может, еще больше.
помимо дневников и книг меня поражают сны, свои собственные. мне постоянно снятся смерти и катастрофы, яркие и детальные. и еще - войны. после таких снов я долго хожу больной и усталой. и совсем не знаю, что с кошмарами делать. и мне очень хочется кому-то обо всем рассказать, но нечестно было бы пугать близких людей, а к случайным прохожим с разговорами не пристают.
по вечерам - вот таким осенним - я открываю окно, укрываюсь пледом (этот подарок все еще хранит запах чужой квартиры, а мне, видимо, нравится себя мучить) и пью твой любимый чай с мелиссой. хотя этот чай уже давно ассоциируется скорее не с тобой, а с экзаменом по теории литературы. а экзамен по теории литературы - это моя ненаписанная книга.
и каждый раз я обещаю себе - и тебе - писать ясно. и каждый раз прячу смысл в сравнениях так, чтобы ты одна и смога прочесть и понять, о чем это. и я очень боюсь (это уже одна из самых страшный моих тайн), что поймет и еще кто-то. особенно тот, о ком все это. и для чего. ведь адресат есть всегда. да, я никогда не пишу просто так.
в кошельке я ношу море моего любимого художника. и снова возвращаюсь к голубому.