я не нравлюсь людям, которые не нравятся мне. вроде бы вполне закономерно, но обидно, стоит признать. нужно, чтобы кожа была толстой, взгляд отсутствующим. прошла только неделя, а я уже снова изучаю вакансии и думаю, что же пошло не так. даже не среди двух, а среди множества огней находиться вряд ли комфортно. вряд ли возможно среди них находиться.
а дома все хорошо. только дома все и хорошо. наверное, если бы не было так хорошо, везде не было бы так плохо.

---

Сказочно купаться ночью. А потом мчаться домой по пустому городу. А потом пить шампанское. Я люблю тебя и нашу жизнь

---

с ножевым ранение из пустыни не выбраться. будь ты хоть геем. геи в американских фильмах почему-то всегда бессмертны

---

день х все ближе. и он таки наступит, нет смысла ждать чего-то иного. надо хотя бы чаще бывать на море. соль, говорят, решает многие проблемы.
а с четверга на пятницу мне снятся кошмары. очень реалистичные, кстати. сегодня я, как и всегда, видела самолеты за окном. Надо, наверное, меньше читать. меньше читать и больше смотреть новости. тогда кошмары будут не только с четверга на пятницу. не только ночами.
какая-то неудавшаяся социальная драма. даже не могу придумать, кто писал такие плохие тексты.

---

читаю статью замечательного дмитрия быкова. он пишет об учительстве. и пафос его прекрасен. учитель - небожитель, он сакрален, умен, знает все о гранях, умеет любить, умеет держать дистанцию, воспитывает умы, меняет мир. возможно, все так. но мне все чаще хочется резать руки. потому, что можно очень долго рассуждать о значимости профессии, но не об этом нужно говорить юным девам, которые решили возложить эту ношу на свои хрупкие плечи. а говорить нужно о том, что будет больно. больно за страну, когда читаешь законы, стандарты, учебники. больно, когда видишь дотла выгоревших коллег. больно, когда отдаешь людям сердце, а оно им не нужно, они слишком легкомысленны и невоспитанны. но еще больнее, когда в ответ на твое сердце отдают свое, а ты понятия не имеешь, что с ним делать.
вот и мне больно. ежедневно, когда прихожу в лицей, когда захожу в класс, выхожу из него, когда ложусь спать, когда просыпаюсь.
я еще не решила, что это - бесконечная зима или адское лето.

---

диккенс, тяжёлый на подъем и неповоротливый, до крайности актуален сегодня.
диккенс и офисные планктона:
Ну что касается фирмы, много не расска­жешь, дядя, - сказал мальчик,
орудуя н­ожом и вилкой. - Это ужасно темный ряд к­онторских помещений, а в той
комнате, гд­е я сижу, есть высокая каминная решетк­а, железный несгораемый
шкаф, объявлен­ия о судах, которые должны отплыть, ­ календарь, несколько
конторок и табуре­ток, бутылка чернил, книги и ящики и мн­ого паутины, а в
паутине, как раз над­ моей головой, высохшая синяя муха; у не­е такой вид, как
будто она давным-давно ­там висит.
- И это все? - спросил д­ядя.
- Да, все, если не считать ста­рой клетки для птиц (не понимаю, как он­а
туда попала!) и ведерка для угля.

диккенс и моя работа:
Будь прилежен, старайся
полюбить это д­ело, милый мой мальчик, работай, чтобы ­стать независимым, и
будь счастлив!

а завтра мне предстоит сложный разговор
нам нужно прощаться. ах, не в тебе, не во мне. В чем-то дело. вокруг одни кретины. что поделать.

---

стоило вернуться домой, как дожди ничем не остановить, кажется.
и нет никого смысла бороться с желаниями. если они и делают нас на кого-то похожими, то уж точно не на животных. уж точно не на животных, которые предпочли бы никогда не выходить из дома. выходить из дома на случай лимфомы.

---

усталость и раздражение затягивают песками, липнут сладкой патокой. окутывают арабской вязью, холодом.
"каково это, вырастить тюльпаны за двенадцать дней". я куда-то падаю и ничего не чувствую. ты перестал пугать меня. и я вслушиваюсь в твои слова пристально, словно всматриваюсь. надеюсь, что, поняв тебя, я пойму нечто большее, чем твой мир.
"вы всю ночь играли на трубе и не давали мне спать. я не знал, что вы музыкант с португальских крыш"
"кто-то отправился охотиться на буйвола. а вы еще сомневались, что каштанка - плохая собака"
"нет, я не знаю"
"посмотрите, там звезды падают рядами"
"я буду кричать как раненый лев и убегать как олень"
"кто пролил эту воду. она течет по стенам. мы все, должно быть, утонем"
"лягушки бросаются с войной на мышей"
"давайте слушать симфонии глюка"

мой дорогой эжен, я тону в твоем сознании

---

в лицах окружающих - усталость. усталость в воздухе, в дорогах, в цветах твоей одежды. ты трижды приходила на работу в этом платье, не ешь углеводы, не улыбаешься. я с трудом включаю свет.

со стен осыпается краска. ты швыряешь книги в шкаф. кто-то хлопает дверью. хлопает бесконечно. здесь слишком шумно для того, чтобы вставать по утрам, чтобы выходить по утрам из душа, чтобы краситься по утрам. чтобы уходить в ветер и туман. и в дождь.

дороги осыпаются. рассыпаются бессмысленными словами, бесконечными дождями.

"все это как-то долго", - лениво говорит девочка. наклоняет голову. девочке в следующем году читать сестер бронте. а пока она невоспитанна.

 

скоро в самолеты

---

впереди очередной бесконечный день.
я не знаю, как смогла пережить эту зиму и как смогу пережить этот год.
дом - в 15 минутах. ты там. и я хочу к тебе.

---

ан - это всегда хорошая весть

---

теплый город не любит резких движений. неаккуратность никуда не денется.
громкая музыка в чужих машинах - это почти тишина. все - почти тишина, потому что моей тишины совсем не осталось - издержки времени, профессии и нежелания вставать по утрам.
а любовь - это странная вещь. все умные устройства в квартире синхронизируются между собой. и уже не разобрать - где и чья информация.
теплый город в пустой квартире всегда заканчивался катастрофой.

---

в моей новой, большой и не особенно счастливой семье никто ни во что не верит. за исключением, конечно, едва заметной веры в научный прогресс, бессмысленный и, кстати сказать, легко покупаемый.
дети скучают, лениво наблюдая за тем, как в. засыпает прямо за рабочим столом - ее теперь нет, остались лишь воспоминания о былом раздражении и, конечно же, навязчивых разговорах о. дети скучают.
они гораздо старше меня. и, разумеется, в. уже никогда не очнется. в то время как маленькая девочка, слегка наклонив голову, все так же лениво спрашивает: "неужели это так сложно?"
неужели это так сложно. этот вопрос не оставляет меня в покое. и не оставляет шансов.
ясно же, что сложно - мне. а еще в., с которой теперь страшно разговаривать. я стараюсь на нее даже не смотреть. а всем остальным, наверное, легко - в половине первого каждый день случается катастрофа, стоит привыкнуть.
неужели это так сложно.
неужели в том, чтобы опускаться на дно океана, есть хоть капля веселья.
неужели после того, когда с разбегу ударишься о стену, будет какое-то продолжение.
неужели женщины, так долго выбиравшие платья, сию же секунду сольются с бесцветными стенами.
неужели никто так и не запомнит столицы государств в посадочных билетах, не замерзнет на льду посреди белоснежной пустыни, не умрет от любви или хотя бы за любовь пусть даже к родине.
неужели это так сложно. я все всегда усложняю.
*
и как только ты забываешься тяжелым сном, квартира вдруг становится совершенно пустой.
неужели было так сложно
держать слово

---

утренний задумчивый стейнбек - самая подходящая компания. очевидно, безликое кафе, где завтракают занятые люди, так и останется местом, где я буду принимать решения

на вершинах далеких гор калифорнии тишина

---

уже тысячу лет, кажется, я не думала о
вот например

политике
которой для меня давно не существует. и я теряюсь. и я не знаю, что и сказать, допустим, моим студентам. и не потому, что все врут и совершенно непонятно, чему можно верить. нет. я, быть может, отличила бы зерна от (ведь все уже тысячу раз было), но и не пыталась. я не читала новости с тех самых пор, как последний раз пересмотрела фото себя же на крещатике.
так и закрылась для меня тема украины (о которой теперь только всуе)
тремя купленными все на том же крещатике рубашками,
бесконечными вечерами, проведенными на веранде кафе с видом на площадь независимости (чтобы не раздражаться лишний раз),
проливными, неизвестно откуда взявшимися, дождями,
бесконечными дорогами с гнездами аистов на телеграфных столбах,
улицами, всегда почему-то приводившими к софии, и
чувством невысказанной или наоборот горячо высказанной обиды.
так и закрылась для меня тема украины, где были
а., в комнате с которым пахло абрикосами и черешней. который в той поездке научил меня возвращаться, хотя бы в корням.
великая княгиня ольга и просто ольга, мир которой тонул в шанелевских шелках, крыльях, спа, разговорах о русской литературе и утреннем свете сквозь обнажающие панорамные окна. от нее всегда, даже в самый жаркий день, веяло холодом кинотеатров. а я так и не научилась играть в гольф. мы так и не поехали в альпы.
леся, с иссиня-черной, словно древние вороны, душой, прекрасной, как сказания коренных американцев.
наталья, которая, хоть и на одну ночь, стала моей семьей и моим домом. не знаю, был ли мне кто-то с первого взгляда роднее.
женя, которая все еще в меня верила. она ошиблась.
жаль, что все это кончилось. и скорее всего никогда уже не вернется. и я, наверное, прощаю всех этих людей с ветрами незалежности в их незатейливых умах за то, что лишили меня самой близкой страны. возможно, не их вина, что ярый патриотизм, как, собственно, и ярое отсутствие такового, в контексте последних событий выглядит уродливо.
и все мои горячие новости о мировом хаосе ограничиваются только тем, что я читаю модные бложики двух моих любимых киевских дизайнеров. и верю, что пока еще девочки меняют платья, будущее есть.

---

а мы, очевидно, как чертовы грешники, будем обречены бесконечно проживать один и тот же день

---

почему все женщины, так похожие на нат, уезжают от меня в какие-то странные далекие города. стоит мне только привыкнуть

---

но я зачем-то покупаю чай с мелиссой. это как курить на чужих балконах.или читать любимые опасные книги
ветер-ветер

---

ты отражаешься в воде голубыми бликами. здесь за каждый поворотом видно море
а трудные времена когда-нибудь закончатся. уже, наверное, даже можно начинать обратный отсчет

---

декарт – первый грандиозный обморок математики